 |
| Яков Тряпицын |
| |
«Во времена Тряпицына: Белый террор. Ч. 2»;
«Во времена Тряпицына: Красный террор. Ч. 3»
«Во времена Тряпицына: Изнанка революции. Ч. 4»
«Во времена Тряпицына: Буферное государство. Ч. 5»
5. А судьи кто?
Давайте попробуем понять: кто эти люди, прежде занимавшие различные должности в партизанской армии, но совершившие мятеж и устранившие Я.И. Тряпицына. Различные источники определяют Александра Леодорского как одного из лидеров переворота, лично производившего арест Я.И. Тряпицына.
«Александр Николаевич Леодорский, из жителей Нижнего Амура, д. Суханово. В 1919 году под фамилией Сидоров работал в горной милиции Кербинских приисков. В селе Циммермановка добровольно вступил в партизанский отряд Тряпицына. Представился как идейный анархист и вскоре получил в командование роту из числа перешедших в Мариинске на сторону партизан белых солдат полковника Медведева. Всегда пользовался доверием Тряпицына» (Смоляк В.Г. Междоусобица, стр. 88).
И всё бы ничего, вот, казалось бы, наконец-то отыскался совестливый и смелый человек, не побоялся, взял да и арестовал «хромого диктатора» Тряпицына. Но вот загвоздка-то какая: есть и в трудах А. Гутмана упоминания об А. Леодорском, которые позволяют усомниться в праведности последнего:
«Я сам видел, как издевались над трупами офицеров: Слёзкина, фон дер Лаунца и Андреева, застреленного партизанами в спину, - ругались матерно, топтали ногами, рубили шашками, кололи штыками. Особенно отличился некий Леодорский, один из командиров, убивший впоследствии нотариуса Козлова и старуху Войнерман» (Гутманъ А.Я. Гибель Николаевска, Русскiй экономистъ, Берлинъ, 1924, стр.199).
«Не ограничиваясь избиениями арестованных, партизаны врывались в дома мирных жителей и убивали их, так, например, они вывели из дома на конюшню жену рыбопромышленника, еврейку, старуху Вейнерман и тут же её расстреляли. Нотариуса Козлова взяли из квартиры под предлогом ареста, увели на конюшню Райцына и там расстреляли, сняв с него верхнее платье. Сестру золотопромышленника Аккермана… вывели во двор и там убили. Все эти кошмарные убийства проводились под командой партизана Леодорского» ((Гутманъ А.Я. Гибель Николаевска, Русскiй экономистъ, Берлинъ, 1924, стр. 52).
Что мы знаем об А.З. Овчинникове, первом председателе суда над Я. Тряпицыным? «Перед уходом из Николаевска каменные здания были подготовлены к взрыву, а деревянные к сожжению. В этот период в городе начались убийства мирных граждан «сахалой» (партизаны из бывших сахалинских каторжников).
Ротой «сахалы» командовал А.З. Овчинников, прибывший в марте с острова Сахалин с группой около 70 человек. Ему было 20 лет, сын служителя христианского религиозного культа, в 1918 г. вступил добровольцем в 1-й русско-чехословацкий добровольческий белогвардейский полк с первых дней мятежа Чехословацкого корпуса Французской армии.
Когда понял, что колчаковская власть весьма непрочна, дезертировал и сбежал на Сахалин, где служил в милиции. При свержении колчаковской власти примкнул к противникам белогвардейцев» («Хлебниковские чтения», выпуск№1, Комсомольск-на-Амуре, 2010, стр.98).
А как же в дальнейшем сложилась судьба Петра Яковлевича Воробьёва - второго председателя судебного процесса (по данным В. Смоляка, заместителя или товарища председателя суда) над Я.Тряпицыным?
После судебного процесса «П.Я. Воробьёв угнал из Керби катер и сбежал в Николаевск к японцам…», - указывает Григорий Лёвкин в статье «Светлой памяти Якова Ивановича Тряпицына». Может, у Левкина нет оснований для такого вывода?
Так нет же, в свою книгу А. Гутман включает протокол от 14 сентября 1920 года, где П.Я. Воробьёв уже даёт показания следственной комиссии, действовавшей в захваченном японцами Николаевске: «Во время суда над Тряпицыным, в котором я участвовал в качестве товарища председателя, выяснилось следующее…».
Об угнанном катере П. Воробьёв рассказывает: «Бежал я следующим образом: по моей просьбе я был назначен командиром на катер «Мукомол», на нём я дошёл до Удинска, где съехал с него на берег и потом дальше поехал уже на лодке, тут мне помогли бежать знакомые партизаны…».
Здесь же П. Воробьёв свидетельствует против своих недавних единомышленников по перевороту: «Переворот Андреевым и партизанами был совершён не из сожаления к жертвам Тряпицынского террора и не из-за возмущения им, а из-за боязни за собственную шкуру. Когда на Амуре лежали горы трупов, они не возмущались - буржуи - так и надо» (Гутманъ А.Я. Гибель Николаевска, Русскiй экономистъ, Берлинъ, 1924, стр.224-229).
И, наконец, руководитель переворота Иван Тихонович Андреев вдруг также оказывается на оккупированном японцами Сахалине, а перед самым возвращением северного Сахалина России, в 1925 году, эмигрирует в Китай. Какими же ещё мотивами мог руководствоваться И. Андреев, осуществляя переворот?
«Андреев и Никифоров, двинувшись вверх по Амгуни, сумели взять штаб без одного выстрела, захватили Тряпицына и его кавалерию - экспедиционный отряд. Андреев обещал сделать переворот вплоть до земства, но потом отошел и сейчас проповедует советы» (Доклад Г.М. Неволина о положении на Керби (заседание Сахалинской области съезда 22 августа 1920).
«Партизан И.И. Самойлов - партизану Н.С. Демидову, 29 июля 1960г.: «Письмо ваше получил и удивлён: неужели вы не знаете о том, что Андреев был посланцем японцев? Да я лично сам и многие сахалинцы знаем и видели Андреева. Да, это он расстрелял Тряпицына и после этого с почётом был привезён японцами в Александровск (Александровск-Сахалинский) и жил во флигеле у миллионера Петровского под охраной японских штыков. Андреев почитался японцами так же, как их национальные герои. Был в 1925 году увезён японцами. Дальнейшая его судьба мне неизвестна» (Смоляк В.Г. Междоусобица, стр. 12).
Уважаемый читатель, вдруг всё гораздо прозаичнее, может, не стоит выдумывать героев там, где их нет. Пусть небольшая, но есть же всегда рядом с нами группа людей, они подчас впереди всех, они амбициозны, порой бескомпромиссны, они могут рвануть на груди рубаху, доказывая свою преданность какому-либо делу, идее или человеку, но как только меняется положение дел или соотношение сил, они вдруг резко меняют свои взгляды, подчас на противоположные, но на те, которые более выгодны.
Вот и в памятные нижнеамурские времена наверняка находились такие дельцы, развивалось колчаковское движение, так и они вливались в «белую» гвардию; было удобно ходить в партизанах, так записывались они в отряд к Я. Тряпицыну, расталкивая локтями товарищей, до хрипоты ратовали за торжество социальной справедливости, активно внедряли в жизнь идеи реквизиции «награбленного» и экспроприации экспроприаторов, метили в командиры - в высокие руководители, но пошатнулась власть Я. Тряпицына, подул ветер с другой стороны - побежали эти «праведники» за «сахарной косточкой» к новоявленным хозяевам - японцам.
А уж когда и у японцев не получилось заграбастать в вечное пользование Дальний Восток, пришлось им вместе с интервентами делать из России ноги (можно, конечно, выдвинуть и другие версии, но нет пока вразумительных контраргументов и относительно предлагаемой вашему вниманию).
«Суд над Тряпицыным и его сотрудниками по своей громоздкости, неорганизованности следствия и обстановке, препятствующей вдумчивой и обоснованной работе по выяснению степени виновности подсудимых, чрезвычайно примитивен и скорее всего представляет собой нечто вроде суда «Линча», а не правильно организованное, хотя бы и чрезвычайное судебное мероприятие» (Доклад комиссии по расследованию событий в Николаевске и Керби. Николаевск-на-Амуре. Страницы истории. Сборник архивных документов об истории развития города Николаевска-на-Амуре, 2015, стр.250).
Заместитель председателя дальневосточного Комитета содействия народностям северных окраин Карл Лукс в 1929 году в характеристике на одного из участников партизанского движения Ивана Андреевича Яхонтова, осуждённого судом в Керби, называет этот следственный орган - судом кулаков.
«По своей подготовке и особенно знакомству с туземной работой Яхонтов И.А., является вполне подходящим кандидатом в заведующие культурной базы…
Был арестовал и приговорен к высылке (суд состоял из кулаков), его и других арестованных в количестве 36 человек отправляли в Благовещенск, но должны были расстрелять на прииске «Веселая горка»...».
После переворота в Керби суд проходит в условиях, когда около 500 партизан, преданных Тряпицыну, загоняют в трюмы пароходов. Следственное и судебное заседание торопится и проводится в несколько дней. Главного подсудимого заковывают в якорные цепи.
По решению суда скоропалительно выносят и исполняют смертный приговор в отношении командующего армией.
Убивают начальника штаба армии, беременную женщину (для любителей увести разговор в сторону, была ли Н. Лебедева беременной, просто женщину).
Расстреливают председателя Сахалинского областного исполнительного Совета Фёдора Железина (для утверждавших, что учитель и коммунист Фёдор Железин попал в психологическую зависимость от Тряпицына, хочется обратить внимание, что слабовольные люди с лозунгами: «Да здравствует мировая революция! Да здравствует Советская власть!..» смерть не встречают…).
Григорий Лёвкин делает такие выводы:
«Итак, бывшие белогвардейцы по суду расстреляли большевиков больше, чем было расстреляно по приговорам Чрезвычайной следственной комиссии Красной армии Нижнего Амура. Поскольку некоторые члены «Суда 103-х» уклонялись от участия в судейском спектакле, то пришлось членов суда набирать новых. В Военревштаб и суд стали поступать коллективные просьбы об отмене расстрелов.
Когда масса красноармейцев поняла преступность действий нового Военно-революционного штаба, то они под руководством Павлюченко выступили против мятежников, правда, неудачно. В их рядах оказался и первый председатель суда А.З. Овчинников. Он с оружием в руках был пойман мятежниками, но прощен за первые расстрельные приговоры. В последующем он сбежал в Америку, где им была издана брошюрка о событиях в Николаевске» (Лёвкин Г. «Светлой памяти Якова Ивановича Тряпицына»).
Не найдя ни одного приказа за подписью Я.Тряпицына о расстреле конкретных мирных граждан, «скорый» суд в Керби первым пунктом приговора обозначил достаточно «доказательное и обоснованное» решение: «Тряпицын Яков Иванович, 23 лет, происходящий из граждан Симбирской губернии, обвиняется «1) в том, что он, занимая должность командующего Красной армией, допустил в период времени с 22 мая 1920 года по 2 июня того же года в г. Николаевске и в период времени с того же 22 мая по 4 июля сего года включительно в пределах Сахалинской области ряд беспричинных арестов и расстрелов мирных граждан и их семейств разными частью не выясненными должностными лицами, то есть в бездействии власти…».
Отдельные сомнительные положения из приговора судебного действия в Керби (в частности о количестве жертв среди населения) позднее А. Гутман будет называть официальной точкой зрения: «…за содеянные преступления, повлекшие за собой смерть около половины населения Сахалинской области, разорившие весь край, постоянно подрывавшие доверие к коммунистическому строю среди трудового населения области и могущие нанести удар по авторитету Советской власти в глазах всего мира… подвергнуть смертной казни через расстреляние…»(Смоляк В.Г. Междоусобица, стр.97).
Фрагмент протокола Я.Тряпицына из книги И. Жуковского-Жука.
«Допрос ведётся т. председателем т. Воробьевым.
В. К какой принадлежите партии.
О. Анархист-индивидуалист.
В. Почему и по чьему распоряжению уничтожено мирное население Японии в гор. Николаевске.
О. Я был ранен и потому не могу ответить на этот вопрос.
В. Признаете ли Вы себя виновным в гублении мирного населения Японии.
О. Безусловно, не признаю…
В. Знаете ли Вы, что уничтожено около половины населения области?
О. Мне неизвестно… (Жуковский-Жук И.И. Н. Лебедева и Я. Тряпицын. Партизанское движение в низовьях Амура,1922, стр. 86-92).
Из показаний председателя суда П. Воробьёва: «Когда Тряпицыну был на суде предложен вопрос, почему и за что было перебито мирное японское население, он ответил: «Вам лучше знать, Вы избивали», а на мой вопрос: «А вы приказания об этом не отдавали?» он ответил: «нет»…» (Гутманъ А.Я. Гибель Николаевска, Русскiй экономистъ, Берлинъ, 1924, стр.225).
Фрагмент судебного процесса над Я. Тряпицыным из книги С. Днепровского: «Вопрос. По чьему распоряжению уничтожалось мирное население Сахалинской области?
Ответ. Мирное население вообще не уничтожалось. Может быть, зададите вопрос, почему уничтожалась известная часть населения. Уничтожался контрреволюционный элемент» (Днепровский С. П. По долинам и по взгорьям, Хабаровское книжное издательство, 1956, стр. 197).
«Тряпицын отвечал спокойно на вопросы. Временами и сам задавал их суду. Так он заявил: если судят его за все то, что он делал в Николаевске, то нужно судить всех его товарищей, в первую очередь тех, кто его арестовал и предал суду. Один из судей откровенно высказался: «Нужно судить скорее, если будем медлить, то сами окажемся на скамье подсудимых». Инсценировка суда ясна… Не является ли эта трагедия печальным итогом тактики Дальневосточного комитета В.К.П?» (Володин М. Анархистский вестник», Берлин, 1923 год).
«Называть этот период деятельности нижнеамурцев (партизан) «бандитским» можно только при условии, если считать «бандитской» ленинскую политику военного коммунизма» (Смоляк В. Г. Междоусобица, стр. 56).
Согласитесь, уважаемый читатель, очень много вопросов возникает… и версий… после знакомства с работами авторов, освещающих события тех дней.
Не беру на себя ответственность делать однозначные умозаключения, настаивать на своих предположениях. Ваше право сопоставлять, анализировать, изучать литературу по этому вопросу, делать выводы…
Юрий Жекотов.
Отрывок из книги «Те печальные амурские дни».
(Продолжение следует).
Николаевск-на-Амуре.
