Юрий Шмаков
Юрий Шмаков
Пожалуй, только его, ледоход на Амуре, не отменить, не поменять. День международной солидарности трудящихся, который справляли 1 мая, трансформировался в праздник весны и труда. День печати, отмечавшийся 5 мая газетчиками и полиграфистами, работниками «Союзпечати» и книжной торговли, перенесен на январь.
 
«Пусть впереди большие перемены,/Я это никогда не полюблю», - пел Высоцкий не о скоропалительной смене праздников, однако его неприятие ожидаемого прочно засело в душу. Возможно, потому, что жизнь каждого из нас - не столько свершения государственного масштаба, сколько каждодневные встречи с людьми. Вместе мы радуемся и огорчаемся, на глазах приятелей и коллег обзаводимся семьями, растем профессионально. Приснопамятная советская эпоха не мешала дружить, любить, быть счастливыми.
 
Перенос профессионального праздника не остудил чувств, не очернил сделанного и пережитого. Хотя уход из жизни тех, с кем пройдены годы, а то и десятилетия, неизменно печалит, но эта печаль светла…
 
см. «Майские звезды-1», «Майские звезды-2»
 
Шмаковы
 
Вот это крыльцо, слева от входа в кинотеатр «Совкино» на главной улице Хабаровска. Правда, тщетно искать на фасаде вывеску редакции газеты «Молодой дальневосточник». Желтые буквы на черном фоне остались в прошлом, как стенд со свежим номером газеты на автобусной остановке.
 
Юрий Шмаков прибыл в Хабаровск из Свердловска, где окончил УрГУ - Уральский государственный университет. «Молодой дальневосточник» конца 70-х - начала 80-х годов, можно сказать, в пик застоя, бурлил талантами. Шмакова амбициозные коллеги не причисляли к первым перьям, что он воспринимал спокойно. У него были свои ориентиры. «Лови кайф, когда пишешь, когда удается передать мысль и настроение, - говорил он мне. - А как оценят написанное, это неважно…»
 
Он не делил темы на «гвоздевые» и проходные, с неизменной прилежностью живописуя главрежа ТЮЗа Станислава Таюшева и завклубом северной глубинки. Еще Шмаков был убежден, что газета - это не столько писатели, т.е. журналистские перья, сколько читатели. И не жалел времени на общение с теми, кого называл активом газеты. Начинающие поэты и прозаики знали Юрия Дмитриевича как ведущего литературного выпуска.
 
Поклонник фантастики, он старался, чтобы в этом выпуске печатались авторы местного фан-клуба, известного Киру Булычеву, Аркадию и Борису Стругацким, другим мэтрам отечественной фантастики. Хотя она воспринималась почти как диссидентство, я не помню, чтобы разворот фан-клуба выходил без изъятий. Противоречивость времени заключалась в том, что снятые тексты через полгода Шмаков снова выставлял, сменив заголовок, и они проходили без претензий.
 
Стройный, быстрый в движениях, с пшеничными усами, он не был франтом и ухажером. Наверное, поэтому свои тайны ему доверяла не только мужская половина редакционного коллектива. Маша, эмоциональная девушка с карими глазами, вернувшая в родной Хабаровск после обучения журналистике во Владивостоке, неожиданно поведала Юре о неудачном романе. С этого откровения началось их сближение, которое привело к свадьбе и рождению дочери.
 
Признаюсь, не раз был свидетелем, как распадаются браки, когда муж и жена - журналисты. В этой профессии невозможно работать с девяти утра до шести вечера, она целиком забирает твое время, лишает тебя общения с близкими. Шмаковы прошли по жизни, сохранив семью. Трудней было Маше. Юра, как большинство коллег, не был рукастым мужиком. А еще он пристрастился к походам и сплавам. «Из родных беру только собаку», - шутил он, собирая рюкзак, однако за самоиронией торчали рифы семейного бытия.
 
Мария работала в Хабаровском книжном издательстве. Не без сарказма вспоминала она о книге, изданной в 1977 году к 45-летию Комсомольска-на-Амуре с поздравлением главы государства. Точнее, председателя президиума Верховного совета СССР Подгорного, который неожиданно был снят должности. Страница с упоминанием его вручную изымалась из тиража, на что был мобилизован персонал издательства.
 
«Молодой дальневосточник» провожал Шмакова на повышение: он уходил в «Пионерскую правду». У кого-то название газеты вызовет усмешку, но она неуместна. «Для детей надо писать, как для взрослых, только лучше», - резюмировал классик.
 
Из «Пионерской правды» Шмакова пригласили в «Учительскую газету». Такая деталь: как собственному корреспонденту центральной газеты ему полагалась жилплощадь, включая рабочий кабинет. Семья из «однушки» перебралась в трехкомнатную квартиру, где Юра получил возможность уединяться, что для творческого человека превыше всего. Впрочем, скоро жизнь пришлось начинать сначала…
 
Треклятый рынок, когда были отпущены цены, ознаменовался падением тиражей. Центральные газеты, от «Правды» до «Советского спорта», вынуждены были отказаться от корреспондентов в регионах. Без работы Шмаков не остался: вместе с писателем Павлом Халовым он создал издательство «Амур». Пожалуй, первым в стране оно выпустило полное собрание сочинений Толкиена, автора «Властелина колец», других фантастических романов. Правда, существовал «Амур» недолго, и Юрий вернулся в «Молодой дальневосточник».
 
Мария пришла в «Хабаровский экспресс», первую частную газету краевой столицы, стала вести рубрики, немыслимые для традиционных изданий. Самая известная из них - «Гадальный салон Марии». По словам ее сокурсницы по университету и неизменной подруги Натальи Зиминой, это не было желанием вынести на газетную страницу сведения из справочников. Она помнит, как Маша раскидывала карты в университетском общежитии. Это было серьезно. Правда, сделать гадание профессией, что стало повсеместным явлением в 90-е годы, Шмакова не смогла. К ней обратились родители пропавшего ребенка, но карты ничего хорошего не сулили. Вводить в заблуждение мать и отца Мария не решилась, после чего убивалась сама…
 
Безденежье, в котором оказались журналисты, не склонные к пиару, усугублялось житейским. У Марии Олеговны ослепла мама. Повзрослевшая дочь, не найдя себя в изменившейся действительности, отправилась на заработки в Японию, что стало ударом для Юрия Дмитриевича. «Моя дочь - хостес. Вы знаете, что это такое?..» - спрашивал он, хлебнув пивка в компании коллег. В его глазах стояли слезы.
 
Вячеслав Сукачев, возглавив журнал «Дальний Восток», пригласил Шмакова редактировать дочернее издание. То было «Родное Приамурье» - журнал о природе, людях, которые ее охраняют. Юра загорелся, с радостью отправлялся в командировки, мог долго рассказывать о своих героях, работающих в заповедниках. Бессребреники, преданные делу до конца своих дней, они были близки ему по духу.
 
Юрий Дмитриевич и Мария Олеговна умерли в один год. Их могилы рядом и теперь в порядке. Вероятно, жизнь их дочери наладилась…
 
Шапоревы
 
Смоляные волосы, короткий халат, сигарета … Это Ира Фазульянова на пятом этаже общежития университета во Владивостоке. Ее называли Фэзэ, и она не обижалась. Фэзэ уважали за то, что она умела объясняться с начальством. Душевые на замке, за полчаса до окончания работы закрывается столовка - народ жалуется Фэзэ. На следующий день она в деканате пошумит, с комендантом поругается. И что-то менялось…
 
Мы встретились в Троицком, пожалуй, через пять лет после окончания университета. Она работала ответственным секретарем газеты Нанайского района. Я приехал в командировку от краевой партийной газеты. Фэзэ не изменилась: та же худоба в фигуре, те же болгарские сигареты под рукой.
 
Ответственный секретарь в районке не только вычитывает тексты и размещает их на четырех полосах очередного номера. Я листал газету, вчитываясь в публикации Фазульяновой, в которых узнавал ее характер, непримиримый к недостаткам. Я видел, как она верстала номер, потому что у верстальщицы заболел ребенок. Верстальная рама, шило, латунная линейка для очистки строк и - вперед, Ирина!
 
Вечером был у нее дома, где она меня познакомила с высоким улыбчивым парнем. Это был Александр Шапорев, который вернулся из Лидоги, где готовил материал о партийной жизни леспромхоза. По их счастливым глазам было видно, что Иру и Сашу связывают не только служебные отношения. Сталина Лебедева, которая заведовала письмами, в промежутках между потреблением нами щучьей талы и голубичного вина, производимого в Троицком, рассказывала, как Шапорев прибыл по распределению из Владивостока, возглавил ведущий отдел, писал быстро и много.
 
Признаюсь, я был убежден, что это служебный роман, и ошибся. Отношения были узаконены, Фэзэ взяла фамилию мужа, и они втроем, включая Женю, дочурку Иры, отправились на Сахалин, где жили родители Александра.
 
В Хабаровск Шапоревы вернулись через десять с лишним лет. Когда Ирина появилась в «Приамурских ведомостях», я ее не узнал. Куда делась худоба, голос с хрипотцой? Она была безупречно красива, даже сексапильна. Голосок ангельский… Как меняет женщину счастливый брак!
 
Заходил Александр, возмужавший, полный творческих замыслов. Вместе с Вадимом Юрковым они начали выпускать «Амурский меридиан» - еженедельник издательского дома «Провинция», набиравший популярность, обгонявший в тираже аналогичные газеты. Шапорев был ответственным секретарем.
 
По словам Игоря Мирошникова, работавшего в «Амурском меридиане» корреспондентом, у Петровича, как называли в редакции Шапорева, не было привычки повышать голос, отчитывать. Если нарушался дедлайн - последний и окончательный срок сдачи материала, было невозможно убедить его подождать еще хотя бы полчаса, пока текст набирался на компьютере. На место заявленной, но не сданной заметки выставлялась актуальная и безупречная заметка Веропаша, который в штате редакции не состоял. Не сразу сообразила пишущая братия «Амурского меридиана», что Веропаш - обратное прочтение фамилии ответственного секретаря.
 
О смерти Ирины я узнал случайно. Сразу вспомнилась ее фраза, что она намерена подлечиться, а потом будет искать работу. Еще подумалось, что такой привлекательный и самодостаточный мужчина как Шапорев вдовствовать будет недолго. Но опять я ошибался. Александр предпочел одиночество.
 
Хабаровск посетил Борис Геллер - владелец издательского дома «Провинция» и сети еженедельников, включая «Амурский меридиан». Среди прочего он заявил, что при компьютерной верстке ответственный секретарь не нужен, главный редактор должен работать с верстальщиком напрямую.
 
Геллер уехал - Шапорев остался. Отношение к Петровичу в редакции не изменилось, но сам он работал скорей по инерции. Вероятно, думал если не о смене издания, то о переходе в корреспонденты, хотя предпочел не форсировать события.
 
По мнению ветерана журналистики Андрея Мирмовича, Шапорев был последним ответственным секретарем хабаровских СМИ, в котором великолепное знание графической составляющей газеты подкреплялось желанием написать хотя бы заметку самому, войти во вкус творчества, в очередной раз испытать себя на профессиональную состоятельность.
 
Он умер от инфаркта. Мне кажется, Саша не мог жить без Иры, их земная любовь переместилась на небеса, и она как маяк на тернистом журналистском пути.
 
Михаил Карпач,
«Приамурские ведомости», 29.04.15
http://priamurka.ru/society/5724/